Leda

Сакраменты из Никеи

(Яков ЕСЕПКИН до «Скорбей» и «Опер по четвергам»)

«Глорийные, прощайте, зеркала,
Сребрите мертвых панночек невзрачность»
«Космополис архаики», 2.2. Кровь

Появление в Интернете современной «Божественной комедии» сопровождают мистические знамения. В истории мировой литературы периодически происходили подобные вещи. Вспомним, чтобы не удаляться от отеческих пенатов, едва не серийные знаки, подаваемые некими метафизическими силами при попытках первоначального издания «Мастера и Маргариты». В данном случае наблюдается приблизительно то же самое. Интересные детали припоминает Лев Осипов, в своих «Записках литературного секретаря» он рассказывает, в частности, об уникальном случае. Когда одна из крупнейших российских типографий осуществляла андеграундное издание книги Якова Есепкина «Перстень», её рабочие прекрасным ноябрьским утром обнаружили, что с сотен пластин исчез гигантский текст, накануне вечером текст на пластинах присутствовал и, в качестве доказательства необычного явления, на потайных полках (от цензуры) остались готовые бумажные экземпляры снятого текстового материала. Осипов рассматривает случаи такого рода десятками. Так Божественная либо Готическая комедия «Космополис архаики»? Может, gottическая? Не суть важно. Михаил Булгаков жестоко поплатился за написание романа века, ранее за словесность, чернила для материализации коей были темнее возможного и разрешённого цвета, платили и жизнями, и по гамбургскому счёту Гоголь, Ал. Толстой (за «Упыря» и «Семью вурдалаков»), лжеромантический Гриневский (Грин). Впрочем, российские камены мистическую линию никогда особо не приветствовали, не благоволили её апологам. Иные авторы романов века, в их числе Джойс, темноты избегли. Традиция, пусть и не яркая, историческою волею всё же возникла и в России. Ну, естественно, не такая мощная, как на Западе, в США, Латинской Америке, Индии и даже в Африке. Европа здесь явно преуспела. Есепкин не мог не учитывать опыт предшественников, в его «Космополисе архаики» содержится огромное количество мнимых обозначений Тьмы со всеми её обитателями, адские армады превентивно помещаются в условное иллюзорное пространство, выход из сих зацементированных подвалов делается мало возможным, между тем частично «стражники тьмы» (небольшими отрядами) время от времени прорываются хоть и к горящим зданиям, к нижним и верхним их этажам.
Великий мистик и мистификатор всячески избегает прямых обращений к смертельно опасным визави, конкретных обозначений и названий. Вероятно, поэтому в книге изменены практически все географические названия, имена, более того, изменены трафаретные слова. Если продолжить опосредованную творческую аллегорию, можно допустить, что и неканоническая расстановка ударений в словах также взята Есепкиным на вооружение с прозрачной целью – уберечься от «адников», «черемных», замаскировать, зашифровать всё и вся. В итоге на художественном выходе мы имеем фантастическое по мощи античное полотно. Волшебное воздействие книги обусловлено её целостностью, гармоничностью. Представьте: Булгаков зарифмовал «Мастера и Маргариту» и зарифмовал безупречно, это невозможное действие. Есепкин свой труд зарифмовать сумел, в чём и потрясение для читателя. Великий булгаковский роман обвиняли в определённом инфантилизме, действительно, Майринк и Белькампо куда более естественны в ипостаси мистических проповедников слова, нежели наш гениальный классик постгоголевского призыва. В чём, в чём, а в инфантилизме ни Есепкина, ни «Космополис архаики» обвинить, думаю, никто не решится и не вознамерится. Скорее наоборот: решатся обвинить автора в намеренном затемнении сюжетных линий, излишней метафоризации, усложнении ирреалий. И здесь, не исключено, критики будут отчасти объективны. Правда, в расчёт следует брать иные категории, иные авторские категорические императивы.
Пусть русская литература гордится архисложным творением, примитива, «святой» простоты у нас хватает. Позволим себе пиршественную роскошь – вкусить «царских яств» с трапезных стольниц античной сервировки. Есепкин совершил невозможное, как художник он недосягаем, как мученик, жертвоприноситель – абсолютно досягаем и доступен. Современные недержатели лживого, вялого, воистину тёмного слова уже заготовили и дюжины кривых ножей, и камни. Отдельный предмет для раздражения, побивания гения мраморными каменьями – общая мистико-религиозная заданность «Космополиса архаики». Догмат об отсутствии в русской литературе линейного классического и неоклассического мистицизма, о бесперспективности ухода в андеграундные подвалы разрушен. Есепкин стал родоначальником и могильщиком, завершителем академической школы русского рифмованного мистического письма. Тысячи зеркал «Космополиса архаики» перманентно отражают мёртвых панночек и сапфирных князей в перманентных же сиреневых, жёлтых, розовых шелках и закреплённом на дурной крови макияже.

Леда АСТАХОВА

Leda

Фарфоровый альбом

Русская литература десятилетиями нуждалась в хоругви, знамени и знаменосце. Сейчас знамя возникло, «Космополис архаики», опубликованный в Интернете, что не оспаривается всерьёз, таким знаменем стал. О знаменосце мы практически не знаем ничего, есть он, жив ли, м. б., Есепкин – просто мифический персонаж, фантом. Хотя вряд ли, призраки не обращаются к правителю с десятком-другим чеканных слов, их нельзя упустить из вида, позднее История приговорит адресата.
Вообще ситуация с «Космополисом архаики» делается всё более странной, если не сказать иначе. Написано вершинное литературное произведение, это факт и от него не отвертеться, как говорил Остап Ибрагимович мадемуазель Синицкой. Итак, великая книга блистает в мировой паутине, а российские издательства вкупе с властями предержащими её вроде бы не замечают. В данном случае, похоже, смысл обретает разве ирония. Ну и давайте веселиться, шутить, как ещё реагировать на коллективный сон разума! Спят, правда, одни чиновники, толстосумы, паралитературные винтики и шпунтики. От литераторов коленопреклонения перед Учителем никто и не ожидал. Они заняты вполне конкретными делами, здесь не до философии общего дела предтечного русского мистика, обещавшего всех либо многих во плоти воскресить. Явлен массе новый мистик, судя по его произведению, очевидный исполин. Властный художественный мирок почивает, спит и видит кошмары (вдруг тайное неучастие, куриная слепота станут явными). Действительно, на незнание, неведение списать можно даже откровенное движение, направленное именно и только на сопротивление. Современная архэ-фронда удивляет грубой поведенческой линейностью. Вероятно, русское Зарубежье задыхается в информационном вакууме, впрочем, брать его в расчёт нет смысла, учитывая нынешнее состояние литдиаспоры.
Почему круговое предательство всегда торжествует? Пожалуй, ответ очевиден: от иудствующих пифий и пигмеев нельзя уберечься, т. к. они совершают ядоносные инъекции после снятия защиты с жертвы. Она (жертва) просчитала всё, а кривой кафкианский ножик вонзается, как в собаку, в какого-нибудь Йозефа К. не т о г д а и не о т т у д а, по сатанинскому наитию. Описывая и воспевая адских обитателей и Ад, Есепкин, возможно, преступил черту, огненную грань, отчёркивающую запрещённые адопарафии. Церковь еретика не защитит, ночной певец остаётся один на один с Аваддоном и бестенной нетелесной компанией. Если подобный выбор осознан, мы наблюдаем пример эталонного геройства, когда ситуация сложилась якобы случайно – автор «Космополиса архаики» вынужден был предстать героем. Сегодня из него делают икону, элита не молчит, а з а в т р а какие Психеи заплачут? С трудом верится в случайность, случай с капризным гением, не могущим выйти к Кремлю с того самого ерофеевского вокзала. Значит, опять закономерность, влекущая позор и презрение потомков.
Лина РОМАНОВА

Leda

Мирра и воск

Бывает сложно молчать, когда говорят невежды, лицемерят софисты и книжники. Пока Никита Михалков готовил своё «Предстояние» к премьере в Кремле (берём за пример в качестве фона) и премьерой этой нашумел изрядно, в Интернете сенсационный «Космополис архаики» продолжал собирать многотысячную читательскую аудиторию, причём, ежедневно, судя по цифрам на сайтах и форумах. Десять лет и десятки миллионов долларов затрачены Михалковым, десятки лет – автором «Космополиса архаики». Книга не издана, сказано, написано о ней столько, что, право, нет особого желания что-либо добавлять. Однако добавить необходимо. В случае издания интернет-бестселлера общество вправе рассчитывать и на частичную компенсацию затратности тех же «Утомлённых солнцем-2», но главное в другом. Издание книги даёт реальный шанс, я сказал бы, шанс исторический на интеллектуальное доминирование России в области литературного искусства, автор «Космополиса архаики» весьма объективно рассматривается нонконформистской критикой (международной) как потенциальный нобелевский номинант. Его духовное предстояние потрясает. В чём же дело, не пойти ли за ответом – почему не издавался – в театр абсурда? Думаю, права Э. Вронская, одной из первых предвосхитившая коллизии вокруг «Космополиса архаики»: «российские литераторы его проклянут и отвергнут». Тривиальная зависть, см. Олешу. Идентичную точку зрения высказывают авторы статей «Герника Есепкина», «Тихое кладбище кукол», «Иаков-столпник и Бунюэль», «Портфолио шедевра». Не всё столь просто – вновь объективно автор «Космополиса архаики» остаётся главной литературной загадкой, он никому не известен. Биограф Л. Осипов опубликовал в сети поясняющую скупую информацию, обращение к Дмитрию Медведеву было продиктовано исключительно желанием обеспечить России приоритетность в издании книги, её авторизации.
Далее – нива славистики, века и возможная вечность, поскольку гигантский текст в буквальном смысле подавляет прежнюю эталонность, Пушкин-солнце не становится исключением. Есепкин в 2009-ом году отказался от предложений зарубежных издателей, презентовал Москве цезуру, во время её из Кремля, Думы, от ведущих политиков, общественных деятелей им были получены эпистолы, содержащие восторженные отзывы о книге, озаботиться собственно изданием никто не додумался. «Космополис архаики» столь самодостаточен, что, в самом деле, кажется невероятным действием, даже моветоном за него ходатайствовать. Какой протекторат нужен пророку? Какая протекция, разве символ русской литературной славы может нуждаться в котурнах! «Космополис архаики» сделался культовым почти мгновенно, это сегодняшнее знамя и с этим не поспоришь. Так в чём коллизия? Литераторы линейно завидуют, издатели (зачастую они едины в двух лицах) обогащаются и веселятся – параллельно. Весело ль участвовать в потраве гения, ужели серьёзных лиц не осталось, ужели общая астенизация проняла «Вопросы литературы», вообще славистику? К Перельману прикрепили милицейский пост, Есепкина, пока он всячески избегал космополитической славы, возрешились не заметить, так удобнее, мы ничего не ведали. Он сказал: «русских Лиров с небесным огнём не сыскать» и стал сам Лиром. Быть может, Лира хотят не убить, а забыть. Хотя гуманитарная, вообще интеллектуальная элита слаба духом в целокупности, каждый, кто сегодня молчит, соучаствует. Наверное, время и вовсе упущено, потеряно для двух-трёх потерянных поколений, латентно содержащих (скрывающих) гениальных индивидуумов.
Советское – в нас. Какие персоналии с элитой ассоциируются (ясно, не они её авангардный эталон), кто живой ныне? Где славные родственники, потомки Герцена, Тютчева, Достоевского? Б.м., не на слуху? На слуху и виду иные, к чему публичная пикировка Татьяны Толстой и Никиты Михалкова, они вместе ибо советские околодворные династийцы, неувядающие поставщики интеллект-эрзаца. Советский же царь Коба мог здесь пошутить: «оба хуже». В «Школе злословия» И. Толстой рассказывает об истории издания «Доктора Живаго», соведущая Толстой Авд. Смирнова с небрежностию спрашивает: «ЦРУ хотело наср…ть (произносится без купюры) Советскому Союзу?» Толстые не моргают, Иоанн продолжает повествование. Разговор, достойный времени, «разговорец», сказал бы Мандельштам. Правда, Юрий Мамлеев попытался неким образом скорректировать имидж двух див пурпурных, но, интеллектуализировав беседу, угодил в философическую ловушку (Ю. М. затронул тему иномиростояния, вспомнил Д. Андреева, упомянул об одном из тонких миров, в общем обозначил её, а ведь «Космополис архаики» как раз и расставляет акценты, в т.ч. над посылами «Розы мира», тезами, бесконечно сублимированными в искусстве. Неужели Мамлеев не знаком с текстом?). Всуе молчали ранее Лихачёв, Аверинцев. Современников следует наущать, духовность вряд ли возвысишь, более достойной речи обучить можно. Зачем Д. С. на вопрос Караулова: «Вы боитесь сегодняшний день?» отреагировал по-толстовски, не поправил падеж, начал бесстрастно ответствовать. Ему-то уж слух должна была резануть неграмотная речь, именно речь, вспомним, определяет состояние, предстояние души. Ясно, эпиграф из Есепкина опосредован, условен, для автора «Космополиса архаики» речь – всё, его аутентика немыслима, «хазарский словарь» невозможен. Лихачёв не поправил Караулова, тот пишет, издаётся, иже с ним легионы. В состоянии ль «Эксмо», «АСТ», «Текст», «Слово», «Азбука» и пр. поправить деловую репутацию после издания Розенбаума с Резником, Д. Быкова с Арбениной? И это сложно. Сегодня российская книгоиздательская конструкция, одушевлённая или неодушевлённая (чудище обло, огромно), равно всею душою стремится уподобиться унтер-офицерской вдове, коль скоро сама себя высекла. Розги для такого случая припасал ещё Тредиаковский, которого Есепкин вкупе с иными допушкинскими величинами одушевил и осовременил, помимо них – само дневное светило, плеяду сопировавших, затем и Тютчева, Анненского, персонифицированный Серебряный век. Эзотеричность «Космополиса архаики» обрамительна, в сердцевине – воистину пропись, букварность («хоть и гений, но с людьми прост»), назидательное обучение. Курс могут проходить даже вольные садовники и каменщики. «Люди и ложи» Н. Берберовой пролистывать рекомендуется до «Космополиса архаики», здесь таится венечие и для масонства, архаическим лучом коего Франция пронзила высший свет дореволюционной России, позднее – тайных агентов влияния, сделавшихся героями элитарного андеграунда в абсурдистские времена. Литературы зиждительство почти не коснулось, она безнадёжно отстала от эволюционного прогресса, при СССР впала в прострацию, окончательно деградировав, отсюда изросла макулатурная дешевизна издательского контента. Ан чтоб солнце заслонить, ушей ослиных мало. Не будь Интернета, Есепкин ушёл бы в вечность, т. е. в погибель, чрез широкие врата бессмертия, у нас они в каждой тьмутаракани высятся. Тьмы эстетствующих невежд угодили в техногенную западню и теперь вынуждены маскировать хотя б уши.
Проблема не в эрзационности культуры, литературы, проблема по сути имманентна, она внутри. Кризис духовности повлёк жестокий кризис интеллектуализма. Извольте получить ( за молчание, соучастие) эрзац в масштабе эпохальном. Улыбнитесь, печальные камены, пр. Вяземский восторгается Ильёй Резником, приэкранно, потом заумник наш будет уверять студентов МГИМО в разумении мировой литературы? Полноте, либо Резник, либо Плавт и Цицерон, либо вы Сим Симыч Карнавалов, либо Солженицын, маскерад с отрезвлением завершается. Бедный Невзоров на премьере «Манежного чтения лошадей» у Гордона восклицает: «Я извиняюсь» (извиняю себя), бытописатель великого Гоголя-мученика Н. Парфёнов витийствует: «Подскользнулся», злополучный Вяземский трижды повторяет «явства» в одном эфире и т. д., и т. д. Нету на них ни Фиглярина, ни Булгарина. Чудесная английская дама в осеннем цвете, хранительница традиций отчасти виртуального музеума Агаты Кристи сказала современному репортёру примерно следующее: «Есть великая литература, если Вы понимаете, о чём я говорю». Творчество Кристи при всей её художественной пассионарности дама с великой литературой не соотнесла. Действительно, есть пророческое письмо, это редкость, даже тексты конфессиональных катехизисов, увы, разбавлены то арамейскою, то славянскою, то арабскою вязью, человеческим путраментом ( в чём их слабость, уязвимость, рукотворность, церковные каноники позволяют вкладывать в Господние уста ущербную, явно заземлённую речь, годную разве для ученических пергаментов). Пророками реклись избранные, все они без исключения были мучениками, столпниками, нещадно истреблялись временем, многие самоистреблялись. Феномен «Космополиса архаики» и заключён в немыслимом его парадоксализме: текст книги, безусловно, пророческого свойства, невозможность материализации подобного рода письма пугает.
Элита обманывается, обманывает себя, но не в состоянии осуществить консервацию обмана, базовой ложности в исторической перспективе. Определение значимости, величественности произведения искусства, естественно, затрудняет как раз историческая скоротечность, временной фактор, неподготовленность, точнее нежелание современников принять нечто новое, ещё один крест, его ведь придётся нести или влачить до бетонной стены смерти. Наиболее простой критерий – видение именно аутентичности, нахождение её есть хрестоматийный признак шедевра. «Космополис архаики» трансформирует самое Слово, это вневременное действие. История и учит: слабость духа, сложности столкновения с эпохальной брутальностью вероятно микшировать честностью, прекрасным, чит. благим порывом.
Александр УШАКОВ

Leda

Эпические канцоны

Что отличает великий литературный труд от бумажных сиюминутных мотыльков-эфемерид? Лёгкое дыхание Вечности. Бунин отдал его юной весенней девушке и отошёл в тёмные аллеи, в прозе Нобелевский лауреат добился великолепных результатов, но прозаическое письмо предполагает использование колоссальной массы лишних необязательных слов, поэтому даже авторы великих книг не претендуют, не могут претендовать на историческое избранничество и пророческие тоги. Бунин-поэт довольно слаб и трафаретен, его тонкая хищность целиком воплотилась вне рифмических капканов. Патрик Зюскинд и Кундера, создавая «Парфюмера», «Невыносимую лёгкость бытия», собственно «Бессмертие», на звание великих посягнули. Им удалось и в ущербную прозу внедрить поэтический жемчуг. «Космополис архаики» Якова Есепкина весь из такого жемчуга, такой жемчуг таит и раздаривает. Жемчужина современной мировой литературы находится в Интернет-сети, как в гигантской волшебной раковине, являя ловцам жемчуга таинство и волшебство. О феерической книге написано столько, что читателю сложно не заблудиться во всемирных порталах. Где правда, где и достоинство литературных магнатов, истинно титульное произведение, ставшее в один ряд с вековыми классическими шедеврами, не издавалось? Быть может, это шутка, скверный анекдот, ибо поверить в факт андеграундного существования величайшей эпопеи, к тому же, вершинной поэтической Песни в трёхвековой истории русской поэзии невозможно. Если ж это правда, элитные читательские круги должны увидеть небеса в алмазах из цоколей и подвалов.
Август благодатный на исходе, лето Господнее догорает, кажется, благоухающая роскошь поры созвучна с тончайшей аурой великой книги. Здесь много, невероятно много августовской терпкости: Ах, Господнее лето цветёт, Дама-глория в цвете. Пруст выходил на охоту за пылающим Словом ночью, его нечитабельное темнописание сделалось косноязычной поэзией и, как гигантский неуклюжий птеродактель, залетело в Бессмертие. Рядом в архивной пыли молчит ворон По. Есепкин, безусловно, также (как писали) ночной певец, только иллюзорный покой даёт возможность перевоплотить наркотический духовный парфюм в ароматику лексическую, дышащую Вечностью и Бессмертием. Недаром автор «Космополиса архаики» устроил свой вселенский пир в неком портальном саду (действие во всех 6 полисах происходит на постоянном фоне в неизменной ауре вечного весеннего и летнего Ботанического вертограда, причём сад не конкретен, точнее, садов множество. Гофман любил заселять ночной мир, волшебную ночь кошмарными уродцами, вершил подвиг, зачастую держась за руку служанки. Страшно. Вообще с силами тьмы не шутят, все известные шутники плохо кончили – свидетельствует Мнемозина. И забывает.
Человечество забывает героев, но их знает Небо, знает и помнит. У России появился богоизбранный художник, сегодня при всей мещанско-серой апокалиптичности времени и жалкости среды мы вправе гордиться хотя знанием. Яков Есепкин заигрыванию, шутейству не подвержен, улыбки в сторону Ада не ему расточать, иным. Степень детерминации вечного зла в «Космополисе архаики» доходит до абсолюта, при том вкруг – цветение, «арма» весны и лета. Пир длится, за балом грядёт бал. Парфюмер Зюскинда тоже вырывался из мещанской жалкой среды, в итоге желтушники (определение Есепкина) его разорвали на части, а до того «один убийца» не мог выносить близость людей, дышать их воздухом. Есепкин, думаю, задыхался в мороке реальности, когда сочинял «Космополис архаики». Книга действительно созвучна с «Парфюмером», она вся благоухает, парфюмерия её мистически волшебна. Такая сущность «Архаики» характеризовалась в статьях «Фиванский парфюм антиквара», «Терпкий аромат Бессмертия», «Бланманже в готических розетницах», поэтому мы пожелаем лишь новым читателям псалмов сакрального обретения Вечности, её дыхания и ароматов.

Виктор КАЗНАЧЕЕВ

Leda

Изваяния лета

Лучшие гибнут вне очереди, тёмными силами и бессознательной толпою избираются для уничтожения, в земном царстве торжествуют пигмеи, духовные ничтожества. Ну как с этим поспоришь! Взяла в руки «Литературку», всё те же миниатюрные страсти, Демидова сетует на бездуховность, Евтушенко и компания подписывают очередное письмо, к властям обращённое, Кабаков ругает Интернет, Кублановский надеется на периферию. Г-да хорошие, вежды поднимите, очнитесь ото сна разума: русская литература обрела мировую статусность, именно в Интернете обнародован «Космополис архаики», великое произведение, кое и останется от нашего времени. Возьмите тысячестраничный фолиант, прочтите две-три странички, всё ясно станет. Увы, не у многих сила есть – взять, как и возьмёшь – а кто же тогда пишущая оглашенно и задорно братия, ужель писателями называют они себя? И ещё какими, сегодня издано всё и изданы все Маши и Даши, лишь гениальный труд издания не удостоен. Если б враг рода человеческого и замыслил преглупую шутку, лучше бы выдумать не смог, за него шутят записные интеллектуалы.
М. Ю., Ваш дуб шумит в вечности. «Космополис архаики», разумеется, ни в чьём вспомоществовании не нуждается, просто забавит публику очевидный парадоксализм: у России есть-таки современный равновеликий летописец, а вольное пифическое братство, страдающее амнезией, летаргофобией и адальтонической слепотой, его не зрит. Возалкает, когда придётся кудри наклонять над тенью? Яков Есепкин создал мистический календарь (по сути без временных ограничений), в него вписано всё. Помните, в «Сталкере» Тарковский показал нам дату своей смерти на мокром жёлтом листе, у Есепкина пергаментное фатумное листовье пробито готическим шпилем, ничем иным не пробить, объём не даёт. Что падшие ангелы за Тольони и Плисецкой, штрих, вся книга состоит из пророчеств, даже Бадри те ж ангелы встречают реверансами. В США очередной шорт-лист (лучшие книги века), б. м., ошибочно дарение мистического откровения России, похоже, и книгочейское первенство давно Западу принадлежит. Правда, здесь возникает проблема трудности перевода, «К. а.» зарифмован, причём идеально. Переведут, однако, мало ль талантов одухотворяет мировая роза ветров, провидению вновь исполать, глория космополитизму.

Наталия ЧАРСКАЯ

Leda

Камеи советского ампира

Когда эра великой литературы стала историей, многими и многократно были оглашены, а затем справлены по ней торжественные поминки, в Интернете появился «Космополис архаики». В саму возможность написания последней величайшей книги современником поверить было невозможно, с высокой степенью вероятности здесь можно говорить о заданной фантастичности, нереальности ситуации. Поверить нельзя, однако выбора нет. «Космополис архаики» мгновенно обрёл культовый статус, профессионально книгу не берутся критиковать записные нигилистические ортодоксы. Казалось бы, время собирать камни. Гениальный автор (абсолютно неизвестный в художественной среде) после опубликования своего труда, хотя и сделался поп-персоной, странно отреагировал на феерический триумф в Интернете. Он замолчал, это молчание пророческое. Пророчеством оказалось и допущение в статье «Культовость on line» о возможном долговременном нахождении «Космополиса архаики» во всемирной паутине, её эфир сегодня – вместилище Пурпурной Книги, разрывающей трепетные читательские сердца. Да, сотни тысяч почитателей гения как-то её приобрели (текст несложно изъять из сети на двух сайтах), прочли и читают. Собственно, они и создали купольный ореол над фолиантом, авангардная часть интеллектуального бомонда никак не смирится с «мученичеством» литературного Мессии (книга не издана).Всё проще. И вновь о предопределённости.
«Космополис архаики» стал великим фантомом и мифом, величие не знает иного пути, только крестный. А кто бросает под ноги Есепкину белые розы? Читатели, фанаты, легионные неофиты (в возрожденческом тигле книги препарированы классические религиозные конфессии), понятно. А ещё? Да те же элитарии с государственным напылением на перстах, ко власти и благам допущенные, они с горькими улыбками идут следом и несут козлиные пергаменты, они преданы Учителю, но тайно, им не нужно трижды отрекаться до крика петуха. В чём сие таинство? «Космополис архаики» -- настольная книга в Питере и Москве, одни держат его текст на ночных столиках, другие – на кухнях, третьи – на государственных столешницах. Книгу цитируют, благо, вся она из цитат состоит, теперь не знать, не читать «Архаику» явный моветон. Одного нельзя: публичного признания в любви, тем паче поклонения. И вот они (аристократы, в том числе а-ля духовные кремленологи) молчат. Молчат и не знают, их молчание страшнее отречения. Есепкин допустил: Вселенная есть мираж, виденье, данное человечеству, Земля вмещает мириады творений Демиургов (Шамбала, тонкие миры лишь пылинки). Это одна из множества гипотез сенсационного откровения. Ну что на фоне величия завистливая немость? Лишь пыль. Желтоватая пыльца сокрывает златое госнапыление, дивным образом рядом шествуют – аллюзия из Бродского – Ник. Михалков и Марк Захаров, Ахмадулина и Веллер, Ал. Привалов и Юрий Любимов, Татьяна Толстая и Акунин, Струве и Виктюк, десятки и сотни тайных адептов классика, о котором, как о Перельмане, лучше до поры молчать, либо вообще молчать вечно. Современник, если алчешь Истины – спроси у пыли. Пыль хранит виньеты., когда серный дождь размывает цивилизации. У России не было Шиллера, но читательская Россия его всегда любила. Отечественные коварство и любовь бывают разве смертоносными и посмертными. Читайте «Отечественные записки», сдувайте с эстетической Истины архивную пыль, желтушная список Шиллера тяжко обрамляет.

Вениамин АЛФЁРОВ

Leda

Прогулки с Алигъери

«Станут ангелы смерти полоть
Белый снег наших тяжких полотен»
«Жить не выйдет, пойдем умирать»
«Космополис архаики», 1.2. Пурпур,
3.1.Царствия

Сегодня можно и должно говорить о возвращённом величии русской литературы. «Космополис архаики» писался большей частью в советское время. Когда Иосиф Бродский получал Нобелевскую премию, в элитарной андеграундной среде становились легендой «Готика в подземке» и «Классика». После них Яков Есепкин прошёл путь, который сделал легендой его самого. Он обнародовал несколько удивительных сборников («Перстень», «Марс», «Лорелея и Антиох»), все они предшествовали новой художественной эмблеме «русского века» -- «Космополису архаики». Сейчас широкая читательская аудитория получила возможность ознакомиться с сочинением. Получается, «Космополис архаики» писался и во время запоздалого возвращения в Россию Александра Солженицына. Солженицын вернулся, но вернулся поздно. Другая страна, не подлежащая обустройству в представлении вермонтского затворника, встретила его прохладно. Эту губительную прохладу, духовный и душевный холод Есепкин ощущал всегда. Арс. Тарковский и Ю. Кузнецов восторгались первой самиздатовской книгой «юноши бледного», писательский официоз изначально воздвиг перед вызывавшим восторги «новым Пушкиным» бетонную стену молчания. Возможно, удушающая советская аура неким образом повлияла на характер творчества писателя-мистика. Его текстовые наборы рассыпали уже в готовых журнальных вариантах, его имя с юных лет было табуировано.
Писательская элита продолжала восторгаться, Есепкин исчез, вначале на год-два, затем на десяток лет, в конце концов -- окончательно. В 2009-ом литсекретарь Л. Осипов заявил о прекращении автором «Космополиса архаики» литературной работы.
У нас была великая эпоха? Открытый вопрос. У России был великий художник – вот данность. Не может не поражать зеркальность «Космополиса архаики». Отмеченный серебряной фатумной печатью Олеша увидел ее в пушкинской строке «Европы баловень,Орфей» и поразился. Гармония и симметрия, бывает, сопутствуют великим стилистам, повсюду с ними. Бывает и по-другому. Есепкин встроил в свою книгу десятки тысяч зеркал, друг от друга отличных, в результате ее пространство образовало Вселенную, расширилось вначале и продолжает расширяться. «Космополис архаики» подтверждает верность физических законов, их реальность в реальности отраженной, само время после художественного, эстетического умерщвления бесконечно воскрешается в отражениях. И это лучшее мировое время, время эпохальных событий, время историческое, иные хроносы «Космополис архаики» отторгает. Но внутренняя вербальная зеркальность – лишь составляющая фокусного эффекта, помимо нее в ряде текстов (примерно в трехстах-четырехстах) каждая строка содержит ритмическую зеркальную симметричность, т.е. в строго заданном, одном и том же постоянном слоговом соединении автор встраивает беззвучную цезуру. Геометрическое беззвучие создает гармонию. То, что Есепкину удалось сотворить с русским поэтическим глаголом, будет изучаться и изучаться. Он поднялся на Эверест, оценил увиденное, разочаровавшись в предшественниках, изобрёл свой мовизм и завершил архаическое письмо на воистину недосягаемой высоте. Именно высота, космическая бездыханность дали Есепкину силу атланта и он смог сойти в бесчисленные подвалы мироздания, здесь разгадывались тайны и мистерии, рождались едва не математические гипотезы, утяжелялась алмазная речь. Вверху зиял бетон, зияющие высоты Союза для Якова Есепкина обернулись бетонными сводами. Его не выпускали из подпольных склепений, гениальный художник буквально сконструировал Вселенную в склепе. Такое нельзя повторить, разгадать. Неясно, каким «новый Пушкин» мог бы стать, он явился, как траурное солнце. Светило слепит, даже мрачный свет ослепляет. «Космополис архаики» столь же бездонен, сколь совершенен и тяжёл для чтения. Одновременно книга невероятно афористична, в ней нет лишнего слова, запятой, её «тяжёлая прозрачность» уже в наше время походит на абсолютный поэтический канон. А что далее? Ответив на вынужденное изгнание любовью, Есепкин вошёл в когорту творящих героев. Развенчав миф о двуединой природе творца, он так и остался по эту сторону Добра и Зла.

Делия МОЛЧАНОВА

Администратор запретил отвечать гостям на сообщения! Для регистрации пройдите по ссылке: зарегистрироваться